Фольклорные параллели Хаджумара Сабанова
Фольклорные параллели в визуальном и вокальном искусстве художника и исполнителя осетинской героической песни Хаджумара Сабанова (1929-2016)
В статье рассматриваются фольклорные параллели в творчестве Хаджумара Сабанова(1929-2016), хранителя традиции исполнения кадæг**, героической песни и художника, представителя наивного искусства***. С 2002 года и до конца своей жизни он являлся солистом мужского хора национальной песни Государственной республиканской филармонии. Сюжеты героической песни и нартовских сказаний, которые он исполнял на концертах, нашли отражение и в его живописи и стали темами произведений: «Похищение» («Сказание о Темуре Алсаке»), «За данью», «Крестьянин и абреки», «Свадьба Ацамаза» и др.
В 1964 году в Москве был издан сборник «Осетинские народные песни», в который вошла малая часть из материала, собранного Борисом Галати, композитором, собирателем и популяризатором фольклора. Здесь же были опубликованы две важные для понимания героической песни статьи: Бориса Галати, и Васо Абаева, выдающегося ученого-филолога, прекрасного знатока фольклора. Статьи, в которых было дано жанровое определение осетинской фольклорной песни, проанализирована поэтика и особенности техники исполнения «хоровой» мужской песни, рассмотрены образы и предания, положенные в ее основу. В частности, разведены сюжеты о героях, ставших поневоле абреками, защитниках чести, достоинства человека и разбойниках, грабителях, неразборчивых в средствах и целях для своей наживы. В статье В. Абаева упоминается один из самых популярных героев, который сумел противостоять разбойникам, — Гуйман Цалкосов, хотя сама песня в книгу не вошла.
В 2007 году вышел в свет сборник «Ирон адæмон сфœлдыстад» (Осетинское народное творчество), составленный Зоей Салагаевой, где были помещены два варианта песни о Гуймане Цалкосове. В отличие от предания, сохраняющего не только историческое событие, отображенное в песне, но и сюжет, который в самой песне выступает обычно не достаточно отчетливо. «В текстах песен обычно дается только самая общая оценка событий; она выражена в обращенных к герою патетических лирических восклицаниях…» . Но оба варианта песни о Гуймане Цалкосове сборника 2007 года, представляют довольно подробный рассказ об охотнике, который отправился из своего горного села в долину Силтанук, чтобы привести домой хлеб. По дороге через лес, он был окружен разбойниками, которые отобрали у него волов. Но Гуйман расправился с обидчиками и благополучно вернулся домой .
Оба текста насыщены такими подробностями и поэтическими деталями, что можно предположить: Гуйман был явно незаурядным человеком, а его победа над разбойниками была столь успешна, что осталась не только в преданиях, но и в самих песнях, поражая слушателей именно контрастом образов, несопоставимостью сил: одинокий охотник против банды циничных грабителей. К тому же во многих песнях с подобным сюжетом герой погибает (Хазби Аликати, Таймураз Кодзырти, Аким Тотити, Темур Алсаг) и исполнители прославляют его посмертно. Здесь же поется слава справедливому возмездию.
История противостояния крестьянина и лесных разбойников нашла свое визуальное воплощение в 1972 году в картине живописца-самоучки, точнее – уникального представителя наивного искусства, Хаджумара Сабанова. Будучи, помимо живописца, хранителем, автором и прекрасным исполнителем героической песни, Сабанов довольно необычно построил композицию и выбрал, с точки зрения прославления героя, защитника, совсем не героический эпизод. Среди светлых, «мраморных» стволов чинар, кроны которых теряются за пределами формата холста, на конях сидят разбойники, один из них, спешившись, по-хозяйски облокотился на ярмо упряжки быков. Ухмыляясь, они развлекаются пляской крестьянина – Гуймана, который (как может предполагать зритель) надеясь на сочувствие грабителей к его просьбе оставить ему быков, готов даже пойти на подобное унижение.
Сюжет картины Сабанов пояснил в период работы его юбилейной выставки в художественном музее имени Махарбека Туганова (2014 г.). В деталях его изложение истории Гуймана несколько отличается от публикации 2007 года. Учитывая, что автора уже нет в живых, этот рассказ приводится полностью.
«Цалкосов Гуйман был хорошим охотником, его семья никогда не голодала, не нуждаясь в мясе, его дети всегда были сыты. Нужда возникала в хлебе, который можно было приобретать в селе с пахотными землями, расположенном ниже. Гуйман на арбе, запряженной волами, отправился за зерном. В лесу ему преградили путь 12 разбойников, которые решили отобрать у охотника его волов. Сначала они заставили его плясать, лживо обещая не трогать животных. Но еще до встречи с разбойниками Гуйман их заметил (услышав их движение) и спрятал в траве свое ружье. Зная хорошо все дороги, ведущие через лес, охотник обогнал своих обидчиков и занял удобную позицию на противоположном склоне горы, напротив поворота узкой дороги, по которой должны были проехать разбойники. Когда показалась первая пара всадников, Гуйман убил их одним выстрелом. Растерявшиеся, не понимающие, откуда пришла смерть, разбойники упустили время, и Гуйман ловко отстрелял еще несколько человек. Он убил всех и забрал своих волов».
В сюжете картины нет, да и не может быть начала истории, повествующей о шайке грабителей, которые вознамерились угнать скот у живущих в горах крестьян. О растерянности жителей горного селения и уверенности в своих силах охотника, заявившего, что «прежде из 100 убитых им зверей ни одного раненого не оставил и теперь не даст своим детям умереть с голоду» (что известно из текстов сборника 2007 года). То есть, Гуйман Цалкосов знал, с кем ему предстоит встретиться в пути, и не случайно запасся необходимым количеством пуль. Он выбрал дорогу, спрятанную среди вековых деревьев, где трудно было заприметить издали путника, но услышать стук копыт всадников было гораздо легче, чем уловить тихое движение зверя. В пути охотник провел ночь у пастухов и ему приснился вещий сон о камне, «который с горы не скатывается». Еще одна выразительная деталь – Гуйман не стал сам трусливо распрягать волов – «Я дал слово не прикасаться к упряжи», в другом варианте – «Вам нужны волы – вот и распрягайте их сами» говорит он разбойникам. Но он попросил у них ярмо, которое принадлежало соседу, так как обещал ему его вернуть.
Почему же Сабанов выбрал не эпизод расправы, триумфа и наказания разбойников, а момент крайнего унижения охотника? К сожалению, этот вопрос не был задан автору картины. Но ответ есть – он в военной стратегии скифов и алан, которые нередко использовали тактику мнимого отступления на поле битвы. Она и сегодня используется в поединке, драке между воинами или мужчинами, когда, оказавшийся в невыгодном положении, симулирует слабость, бессилие, вводя в заблуждение своего противника уверенностью в легкой победе. Кстати, такому приему обучает и древнекитайский трактат Сун-Цзы (VI-Vвв. до н. э.) «Искусство войны»: «Война – это путь хитрости. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай врагу, что не можешь; если и снабжен чем-нибудь, показывай ему, что не снабжен; если ты близко, показывай ему, что ты далеко; если ты далеко, показывай ему, что ты близко»; «если он (враг) силен, уклоняйся от него; …приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; … нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает».
В песне из сборника 2007 года Гуйман Цалкосов называется «маленьким», минкъи. Васо Абаев, отметивший, что этот эпитет (чысыл, минги) применяется не только к Гуйману, но и к Тотрадзу, Цомаку, Акиму и другим героям, объясняет: имеется в виду не малый рост героя. «Скорее, это условно-украшающий эпитет, призванный, может быть, подчеркнуть контраст между внешней невзрачностью героя и его доблестью».
У Васо Абаева мы находим упоминание о пляске, как ритуальном действии: «иначе непонятно, как могли, например, Нарты плясать, когда войско агуров окружило их и готово было уже ворваться в селение».
Нужно внимательно всмотреться в фигуру танцующего Гуймана, чтобы увидеть в его движении внутреннюю сосредоточенность, собранность, но не стремление угодить сильным мира сего. Если сравнить насмешливые, глумливые лица разбойников, особенно стоящего впереди, вальяжно облокотившегося на ярмо воловьей упряжки, с профилем Гуймана, можно понять условность эпитета «чысыл»: лоб, испещренный морщинами, прикрытые глаза, — строгое и даже по-своему красивое лицо немолодого человека, рука за спиной крепко сжимает войлочную шляпу – не перед незваными гостями он снял ее, а чтобы в пляске она не упала. Его танец – это конечно прием собраться и обмануть, сбить с толку врагов.
В картинах Сабанова очень много личного, идущего из воспоминаний детства, юности. Из собственного опыта переживания тех песен и сказаний, которые он исполнял. К живописи Хаджумар Сабанов обратился поздно, после сорока лет. До этого времени работал столяром, вырезал из дерева чаши для пива и традиционные предметы быта. «Крестьянин и абреки» — одна из ранних работ, созданная в 1972 году. Ольга Джанаева, художественный руководитель мужского хора национальной песни Государственной республиканской филармонии, солистом которого был Хаджумар Сабанов, рассказала о его природном даре – уникальном голосе, силу и красоту которого он сохранил до солидного возраста. Он был последним подлинным хранителем традиции пения кадæг, последним исполнителем самого высокого уровня. Был импровизатором — никогда абсолютно не повторяясь в тексте, мог исполнять кадæг до 30 минут. Будучи самородком и в пении, и в живописи, в последнем виде творчества он достиг удивительного мастерства, оставаясь в рамках примитива. Соприкосновение с городской культурой для художника стало лишь информационным полем, внутри которого сложился собственный стиль художника. Его представления о трехмерном пространстве в картине, воздушной перспективе, композиции, колорите воплощаются через специфическое видение мира, присущее наивному искусству: глубина его пейзажей измеряется высотой гор и парением орлов, воздушная среда окрашивается в цвета заката, а прекрасные животные и герои заняты играми, турнирами, сражениями, повседневными делами или просто заполняют райские пейзажи. И конечно для его художественного творчества характерно обращение к темам героической песни и нартовских сказаний.
В 1976 году Сабанов написал картину «Похищение», посвятив ее Тимуру Алсагу, в ней он запечатлел кульминацию истории героя – спасение похищенной кабардинским алдаром девушки (Дигиза), возлюбленной Тимура Алсага. Героический поступок Тимура прославил его, заставил отца Дигиза согласиться на неравный брак дочери с ним, но не принес ни ему, ни его возлюбленной счастья. Убийство князя поставило Алсага вне закона, сделав его абреком, а затем привело и к гибели. В отличие от картины, посвященной Гуйману, в «Похищении» Сабанов выбрал момент, когда Тимур открыто выступает против алдара, понимая, какую цену ему придется заплатить за то, что он заступился за честь девушки и за достоинство свободных жителей своего селения, которых спесивый князь пожелал сделать своими данниками. Но если в первой композиции мотив унижения героя на фоне величественного леса с цветущими травами и прекрасными конями не выглядит драмой с предсказуемым печальным концом, вторая наполнена зловещими приметами трагической развязки.
Сабанов, как исполнитель кадæг и героической песни (зарæг), следует традиции. Импровизируя с деталями истории, он остается в рамках принятой формы исполнения, меняя лишь временную парадигму звучания. В визуальном творчестве он как художник полностью свободен. Сохраняя верность сюжетной линии, он дает волю фантазии в создании образов героев, наделенных его видением красоты, смелости или уродства. Если голос исполнителя заражает слушателей эмоционально, интонационно настраивая их на душевный отклик и сопереживание, то зримые образы картин поражают, захватывают сразу невероятно красочным, написанным не с натуры, а по воображению, миром природы. В цветовом и пластическом решении пейзажа художник реализует и зачин истории, и ее конец, дерзновение подвига и красоту любого варианта разрешения любовной драмы, вплоть до полета над пропастью юноши и девушки, спасающихся от преследователя («Любовь победила» 1986 г.). Стереоскопический эффект пейзажей Сабанова – это редкий для наивного художника метод воплощения на двухмерной плоскости изображения. Обычно наивные художники (другое их название – примитивисты), осваивая холст, тяготеют к декоративному, плоскостному решению.
Используя характеристику героической песни Бориса Галаева, можно повторить: «песни о погибших смертью храбрых – национальная песенная классика осетинского народа и в то же время неписанная его история». В творческом наследии замечательного исполнителя эпической, и героической песни Хаджумара Сабанова эта история дополнена изобразительным рядом, который отмечен уникальностью авторской интерпретации героических событий в истории Осетии.
Людмила Бязрова – искусствовед, заместитель директора по научной работе Государственного бюджетного учреждения культуры «Художественный музей имени Махарбека Туганова», заслуженный работник культуры РСО-Алания.