Сосланбек Тавасиев — легенда и творец

Сосланбек Тавасиев фигура не просто колоритная и интересная, но и легендарная.

Весь он изначально, от рождения, словно был высечен неким особым резцом: яркая внешность, твердый характер, масштабный талант, необычная судьба. Участник гражданской войны, убежденный революционер, керменист, командир революционных отрядов. Один из первых в Осетии награжденный Орденом Боевого Красного Знамени.

Однажды, уже завершив революционную деятельность, Сосланбек Дафаевич встретил где-то в дороге человека, такого же борца-революционера, который воевал некогда под его началом. Тот не узнал Тавасиева, во-первых — прошли годы, а во-вторых — Сосланбек сбрил уже свою колоритную и запоминающуюся бороду, — и стал рассказывать своему попутчику о легендарном красном командире товарище Тавасиеве. Сосланбек не выдал себя собеседнику, но, сохранилась его фраза, которой он поделился с близкими: «В тот момент я понял, что стал легендой…»

Позже, поступив в Академию Художеств вместе с группой талантливой осетинской молодежи, Тавасиев перенес в студенческую среду нормы поведения, характерные для   мужчины-осетина, заложенные еще в детстве в семье и отточенные, доведенные до абсолюта на войне – порядочность, смелость, силу духа, несгибаемую волю.

Семейное предание семьи Тавасиевых хранит интересный, характерный случай: как-то в Смольном Тавасиева заприметил Киров. То ли пораженный колоритной внешностью Сосланбека, то ли узнав в нем соратника по революционной деятельности, Киров пригласил его к себе и, узнав, что Тавасиев теперь учится в академии художеств, предупредил Сосланбека о том, что искусство — это тоже фронт борьбы.

Но Сосланбек и так был настроен на борьбу. За людей, за новое государство, которое создавалось, мужало и устремлялось ввысь на его глазах, обещая стать оплотом торжества равенства, братства униженных и оскорбленных всего мира. Он категорически не принимал неправду, возмущался, обнаружив обман, заметив малейшую несправедливость не оставался в стороне, не отмалчивался.

Мстители, партизаны долго были центральными фигурами его творчества. Гражданская война не отпускала его. Он все не мог пережить ее до конца, оторваться. Они кипели в нем, как кровь: жажда правды и справедливости. Несгибаемый, с твердым характером и не менее твердой рукой, Тавасиев был идеалистом и всю жизнь прожил для других.

Художники той волны, зараженные, пропитанные духом новорожденной страны, творили историю. Предлагая свое творчество — воспламеняющее жажду трудовых подвигов, жажду героизма — в помощь людям.

Именно Тавасиев привнес новшества в процесс создания монументальной скульптуры, усовершенствовав, облегчив технологические процессы увеличения модели, создания подвижного каркаса и т.д. Даже здесь проявилась особенность его характера – он снимает часть непомерной физической нагрузки, которая ложилась на плечи скульптора-монументалиста, облегчая и убыстряя процесс создания скульптуры. И здесь мыслит масштабно: в интересах искусства, в интересах человека.

Сосланбек Тавасиев становится инициатором создания творческого поселка Ново-Абрамцево. Понимая что художникам, особенно монументалистам нужны мастерские. Нужен свой, особый мир. Поселок существует по сей день, это творческие дачи и мастерские целых художественных династий.

Удивительно, но даже в строительстве собственного дома скульптор остался верен идее. Тавасиев строит дом по собственному проекту. Согласно его замыслу в нем должна располагаться мастерская, где он будет работать и школа, в которой он будет обучать детей. Завозит на дачу ученические парты. О том, где в доме будет жить семья — Сосланбек Дафаевич особо не беспокоится: в конце концов — под крышей ведь есть крошечная мансарда!

Оказавшись в Башкирии во время Великой Отечественной Войны, Тавасиев увлекается личностью Салавата Юлаева – героя крестьянской войны, соратника Емельяна Пугачева. Над воплощением его образа он будет долго, очень долго работать. С Салаватом у Сосланбека некая полумистическая связь. Услышав о нем чуть ли не сразу по прибытию в Башкирию, Тавасиев не просто проникся симпатией к башкирскому батыру, но увидел в нем эпического воина-поэта и, несомненно, наделил чертами собственного характера. Наделил своими стремлениями и мечтами, уловив, возможно, в нем ту же готовность жить ради своего народа, готовность идти до конца ради идеи. Считается, что в образе Салавата он изобразил и себя — воина-поэта. Моделью же для фигуры башкирского героя послужил осетинский художник Агубе Икаев.

Мощь личности Сосланбека Дафаевича проявляется и в том, что, живя и работая в Москве он болеет, просто бредит интересами Осетии. Он создает для Осетии монументальный памятник Коста, выверяя не только пропорции фигуры, но и ее соотношение с окружающим ландшафтом, буквально по сантиметрам. Не просто ставит своего Коста в первое понравившееся место — он выбирает его, ориентируясь на развитие города, продумав все, от смысловой нагрузки, до ансамблевого решения в целом, и словно предвидит его глубоко символическое значение —  превращение со временем в площадь перед национальным театром. Тавасиев работает на идею, создавая Коста-легенду, символ, способный вести за собой умы и возвышать стремления.

Как и все первые осетинские художники, получившие академическое образование, Сосланбек Тавасиев чувствует себя ответственным за сохранение традиционной культуры Осетии, этнографии, фольклора. Прекрасно осознавая важность этих культурных процессов, уже в первый послевоенный год (!) он направляет в комитет по делам искусств СССР заявление с просьбой включить в план по развитию культуры СОАССР: открытие детской художественной школы, открытие ремесленной школы, подготовку и издание образцов осетинского орнамента, организацию сбора фото материалов и работ Сосланбека Едзиева, издание его монографии и награждение званием народного художника, а так же, создание «всереспубликанского художественного музея»!

Находясь за тысячи километров от Осетии, Тавасиев мыслил такими масштабными категориями, на которые иной раз не были способны и целые ведомства внутри республики, объединяющие под своей крышей армии чиновников и «специалистов».

На сегодняшний день существует единственная монография о творчестве Сосланбека Тавасиева, она издана в Башкирии, на деньги, выделенные президентом Башкортостана, по случаю юбилейного чествования Салавата Юлаева в 2007 году. В Осетии монография не издавалась ни разу – то ли это никому не нужно, то ли нет средств.

Не стоит творчество Тавасиева презрительно именовать соцреализмом и игнорировать, словно неактуальное и устаревшее.  Невозможно не заметить той грани, которая отделяет пустую прокламацию, дежурный лозунг от искреннего призыва, от харизмы, от пламенного, бескорыстного стремления вести народ за собой, в счастливое будущее. Как нельзя не признать, что Сосланбек Дафаевич не создавал свои произведения искусства, укрывшись от мира, он действительно пытался его изменить.

Фигура Тавасиева – это раритет, это феномен мужского, осетинского характера, к сожалению, практически утраченный в современном мире.

Выставка, которая сегодня экспонируется в художественном музее – вторая (правда уже не персональная, а совместно А.Хоховым) выставка Тавасиева на Родине, в Осетии.  Трудно поверить, но выставки этой могло бы и не быть, как и части осетинского наследия скульптора.

В один из дней 1968 года, сын Махарбека Туганова – Энвер, в сопровождении на тот момент молодого историка, сотрудника Художественного музея им. Туганова Кромвеля Биазарти, посетил музей краеведения (сегодня Национальный музей РСО-Алании). Совершенно случайно во дворе музея они обнаружили скульптуры Сосланбека Тавасиева и графические листы Махарбека Туганова, лежащие прямо на земле грудой ненужного хлама. Оказывается, специальная комиссия Управления Культуры постановила, что произведения основоположников осетинского профессионального искусства не представляют художественной ценности, работы списаны из музейных фондов за ненадобностью, и теперь ожидают вывоза с территории музея. Со дня на день должна прибыть машина для погрузки. Расстроенный Энвер Туганов со слезами на глазах уезжает домой, в Цхинвал, откуда позже телеграфирует в Москву Сосланбеку Тавасиеву о случившимся, в надежде, что автор сможет из Москвы повлиять на ситуацию. А Кромвель Биазарти, вернувшись на работу – в художественный музей им.Туганова, где работает научным сотрудником, берет строительную тачку и вместе с завхозом потихоньку, одну за другой перевозит списанные работы Тавасиева и Туганова в художественный музей, благо находятся они рядом, на Проспекте Мира.

Позже, когда из Москвы пришла телеграмма от Сосланбека Тавасиева на имя Билара Кабалоева, стали выяснять обстоятельства происшествия и судьба работ, оказалось, что произведения скульптора уже в безопасности. Тогда, задним числом все работы и были переданы в фонды художественного музея, где по сей день хранятся.

Дзерасса Биазарти