У истоков художественной школы
Памяти Евгения Ивановича Каракозова (1910 – 1982)
Истинный, природный педагог, раскрывающий в каждом из своих учеников творческую индивидуальность, формирующий в ребенке уважение к себе как к личности, к сожалению, встречается в детстве не каждому. Особенно важна роль такого наставника в работе небольшого кружка, студии. Здесь вообще все строится на личностных качествах педагога, его энтузиазме, умении не только создать детский коллектив, но и объединить всех такими здоровыми и творческими связями, которые бы помогли сохранить работу студии даже после ухода руководителя.
Кружок лепки, возникший в 1958 году при республиканском Дворце пионеров и школьников, возглавил именно такой человек – Евгений Иванович Каракозов. Профессиональный военный, подполковник, прошедший всю Великую Отечественную войну до мая 1945 года, оставшись без родных, он по воле судьбы оказался во Владикавказе. Осел здесь, создал свою семью и, демобилизовавшись в 1957 году из армии, сменил военную профессию на творческую и педагогическую. Его и раньше тянуло к скульптуре, он создавал композиции из веток, коряг, вырезал скульптурки из дерева.
Возглавив кружок, он вернулся к любимому занятию, и даже стал принимать участие в республиканских выставках. Четыре его работы были приобретены для художественного музея. Три из них — композиции «Мальчик с козленком», «Собака на цепи», «Лиса и куры» (на сюжет сказки С. Бритаева «Как лиса бедняку нашла невесту») чем-то напоминают богородскую игрушку и, в то же время, они перекликаются с работами осетинских народных резчиков. Критики в обзорах выставок тех лет отмечая работы Каракозова, находили им место в ряду произведений Сосланбека Тлатова, Ибрагима Тезиева. Но для самого Каракозова участие в выставках, скорее всего, было самоаттестацией, признанием им самим своего права учить, проверкой тех правил и мерок, которые он для себя создавал, полагаясь на свою интуицию, на свой опыт, чтобы потом примерять их к работам своих учеников, явно набиравших умение от занятия к занятию.
Сохранился доклад Евгения Ивановича Каракозова о работе кружка, написанный им в 1967 году для Педагогических чтений — он мог быть опубликован и сегодня, так актуален и верен подход педагога к задачам художественного воспитания. В 60-е годы только педагоги-новаторы утверждали необходимость серьезного отношения к каждому ребенку, как к личности, а методику формирования каждого ученика видели в необходимости учить их не как взрослых, а как детей, не отбивая охоту к творчеству, развивая, прежде всего, фантазию, мышление.
Задачей кружка Каракозов называет не профессиональную подготовку скульпторов, а воспитание ребят, развитие их творческих способностей; он исходит из необходимости поощрять заложенную в каждом ребенке потребность тактильного освоения мира, из присущей ему потребности самовыражения в освоении объемов – не важно, в песке ли, глине. Каракозов напоминает в докладе о древности ремесла резчика в Осетии, он хорошо знаком с популярной в 50-60-х годах сюжетной пластикой. Методически грамотно и убедительно обосновывает выбор материала: после одного года работы в пластилине, Евгений Иванович верно решает, что этот материал не годится для той возрастной группы, которая составляет костяк кружка. Он заменяет пластилин глиной, уточняя, что «глина – не самоцель, а средство, дающее возможность интересно и содержательно организовать занятия в кружке».
Глина позволяла соединить работу над целостным (обобщенным) образом, характерным для детского восприятия, с поисками выразительности формы. В глине легко и интересно уточнять силуэт, искать движение, прорабатывать детали. А удавшуюся работу легко сохранить, подвергнув ее обжигу. Для ребят превращение сырого материала в завершенную твердую скульптуру стало приобщением к таинствам высокого мастерства. Как неприятно бывает видеть на уроках лепки оплавившиеся от тепла, слипшиеся в ком работы из пластилина, где от удачных композиционных находок ничего не остается. А в мастерской Дворца на полках стояли рыжевато-коричневые терракоты, в которых можно было узнать руку того или иного юного автора. Если учесть, что в кружке всегда подавляющее большинство составляли мальчишки – именно они обожают лепить, и именно лепить меньше всего позволяют им школьные программы по изобразительному искусству, — скольких ребят «увел» с улицы кружок, скольким была подарена радость приобщения к творчеству и труду, так как в мастерской Евгений Иванович все делал сам вместе с воспитанниками: от сколачивания полок и столов до монтажа печи для обжига.
Навыки работы в коллективе, уроки творческого соучастия, а не зависти – вот, что прививали питомцам Евгения Ивановича эти занятия. Но главное, хоть Каракозов и не ставил задачу профессиональной подготовки непременным условием обучения, целое поколение талантливых скульпторов, впрочем, как и архитекторов, живописцев, прикладников, начинали свой путь в искусство именно в этом кружке. Это Александр Аполлонов (1947-2017), Алан Корнаев (Род. 1952), Олег Царгасов (Род. 1956), Заурбек Дзанагов (1955-2022), Владимир Кулаев (27.02. 1953 – 23.12. 1993), Руслан (1956-2002) и Станислав (1959- 2014) Тавасиевы, Амиран Баликоев (1960-2011), Олег Цхурбаев (Род. 1958), Виктор Решетников (Род. 1951), Аслан Хетагуров (Род.1972), Георгий Сабеев(Род. 1970) и многие-многие другие. Все они вспоминали годы учёбы у Евгения Ивановича, как важный и решающий момент в их судьбе и о самом учителе рассказывали с теплотой и любовью…
Заубек Дзанагов:
«Принцип занятий заключался в том, что не было деления по возрасту, все работали вместе, но каждый получал свое задание в зависимости от умения, наклонностей. Все вместе ездили за глиной – у Евгения Ивановича было свое место в лесу, в балке. Потом в мастерской помогали её очищать, месить». Как в средневековой мастерской здесь все учились друг у друга, но каждый проходил свой путь от подмастерья до помощника учителя.
Евгений Иванович был человеком общительным, доброжелательным, не считал зазорным обращаться за помощью к коллегам, маститым художникам, а те и сами с удовольствием приходили в кружок поучиться у детей выдумке, фантазии.
Алан Корнаев: «Он умел так увлечь детей, что они не бросали дела… . Когда он чувствовал, что его ученик становится зрелым, он устраивал его готовится к поступлению в вуз в мастерскую какого-нибудь известного художника, чтобы ученик мог почувствовать особую творческую обстановку. Все дети, которые посещали кружок Евгения Ивановича в течение 5 лет, поступали в художественные вузы». Сам Алан, так же как и его более старший коллега Александр Аполлонов, после занятий в кружке Каракозова, минуя художественное училище, поступили в Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова на факультет скульптуры.
Олег Царгасов: «Главное достоинство Евгения Ивановича в том, что он не мешал (не вмешивался, не узурпировал право на творчество), не пытался изменить пристрастий своих учеников, направленность работы ребенка: если тому нравилось лепить животных – не сбивал, если младший студиец лепил сказочного персонажа – не мешал. Обаяние этого пожилого человека было бесспорным, его все любили как приятеля, друга, как дедушку.
Амиран Баликоев: «Каракозов находил разные формы совместных занятий, например, к Новому году все делали маски из папье-маше. Были и задания по изготовлению функциональных вещей: ваз и кашпо для цветов, сувениров для мам и учительниц к 8 Марта».
Печь для обжига изделий, отлаженная, ухоженная Евгением Ивановичем – сколько она обожгла работ и не только детских. Многим художникам-прикладникам, скульпторам (О. Малтызовой, Н. Баллаевой, С. Санакоеву) Каракозов предоставлял возможность обжигать здесь небольшие работы для выставок. Глазури для керамики Евгений Иванович придумывал сам. Вкус к экспериментированию в материалах, в технологии обжига передался ученикам и последователям Каракозова. В его мастерской сделал первые шаги Виктор Решетников, сегодня один из самых известных керамистов не только в России, но и за ее пределами. Утверждает, что состоялся как мастер только благодаря кружку. Именно Евгений Иванович научил его серьезному отношению к делу, ответственности и, поддержав интерес мальчика к лепке, открыл для него перспективу стать художником.
К керамике обратился, уже работая в кружке после Евгения Ивановича, Георгий Сабеев. Получив образование скульптора в Московском государственном художественном институте имени В.И. Сурикова, Георгий увлекся древнейшей пластикой и керамикой Кавказа и Средиземноморья, предмет своего увлечения сумел сделать интересным для ребят.
Георгий Сабеев вспомнил первую встречу с Каракозовым, омраченную недоразумением, конфликтом, легко и безболезненно для детского самолюбия разрешенного учителем: «Первой моей самостоятельной работой была фигурка тура, он получился неплохо только со второго раза. Евгений Иванович решил оставить его для методфонда. Но мне стало жалко скульптуры и я забрал ее домой. Полгода не появлялся в кружке, а когда пришел с повинной, Каракозов принял меня, как ни в чем не бывало».
Ребята, которые после занятий у Каракозова обращались к живописи, выносили из кружка важные для художника навыки работы в объеме, умение чувствовать и строить форму.
Аслан Хетагуров: «Ходил в кружок два года до школы и два года начальных классов; к Каракозову привел отец (Казбек Хетагуров). Тот шлепнул передо мной ком глины и предложил что-нибудь слепить. Отец попытался подсказать – Каракозов не позволил: «А ты иди, мы сами без тебя разберемся». С методической точки зрения пятилетний ребенок уже мог справиться с образом, который он задумал, учителю важно было проверить наличие не только способностей, но и умение малыша сосредоточиться, собраться. Аслан вспоминает кружок с удовольствием и благодарностью: «Даже в институте мне говорили: «Ты рисуешь так, как будто долго занимался лепкой».
Упора на анатомию Каракозов не делал, главным в лепке считал работу над движением, характерностью, яркостью образа. Но ребятам постарше, выбравшим цель учиться на художника, давал возможность копировать гипсовые учебные пособия. У старшеклассников хорошо получались даже портреты, так один из них взялся лепить гастролировавшего в 70-х годах во Владикавказе Махмута Эсамбаева. Тот, побывав в гостях во Дворце пионеров и школьников, увидев себя, изображенного в костюме и позе танца «Макумбы», был настолько тронут, что специально задержался еще на один день, чтобы юный скульптор мог работу закончить и подарить её знаменитому танцору.
Критическое отношение к своим работам Евгений Иванович развивал, устраивая периодические просмотры «сырых» работ, ребята сами решали, какие следует обжечь, которые нужно покрыть глазурью, а какие утилизовать (вернуть в ванну с сырьем).
В 1979 году, уходя на пенсию, Евгений Иванович передал кружок Олегу Царгасову, тот вел занятия до 1980 года, до поступления в Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова; Царгасова сменил Владимир Кулаев, руководивший студией до 1987 года.
С 1987 года здесь работает Олег Зоккоев, с 1995 года на несколько лет его коллегой стал Георгий Сабеев.
Значение кружка Каракозова переоценить невозможно. Это один из кирпичиков, без которого фундамент современной культуры не был бы столь основателен, а поросль талантливых осетинских художников, прежде всего, скульпторов, столь обильна. Скромный кружок за 65 лет своего существования превратился в хорошо оборудованную творческую мастерскую, настоящую школу будущего, основанную на преемственности, удачных педагогических находках, наработках, на развитии и привлечении новых творческих методов в работе с детьми.