Вдохнуть в движение резца тревоги и надежды дух. Выставка к 130-летию со дня рождения Аслан-Гирея Хохова (1894-1964)

Ленинградская Академия художеств (ныне Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина) – настоящая Alma mater для нескольких поколений осетинских художников. В советский период истории нашего государства образование в стенах Академии получили и экспоненты выставки «О доблести, о славе…» — Сосланбек Тавасиев и Аслан-Гирей Хохов.

Они не только родились в один год — 1894, учились в Ленинградском институте в одно и то же время (с 1923 по 1927 – Тавасиев; с 1925 по 1927 — Хохов), в один из самых благоприятных периодов между крайними экспериментами в системе академической программы. На формировании Тавасиева-скульптора в большой степени сказался авторитет Александра Терентьевича Матвеева. Хохов учился у Елизаветы Сергеевны Кругликовой и Павла Александровича Шиллинговского, влияние руководителей графических мастерских особенно заметно в его ранних работах. Тавасиева мы представили в предыдущей публикации.

Обратимся к наследию Аслан-Гирея Хохова.

Произведения Хохова в собрании музея – это графические оттиски в технике офорта, карандашные и акварельные композиции, рисунки, выполненные тушью. С большинством из них зрители сегодня знакомятся впервые. Все произведения Аслан-Гирея Хохова, созданные с помощью графических материалов, производят сильное впечатление обращением  к самым разным темам и жанрам, не потерявшим свою актуальность и сегодня. От военных эпизодов серии «Гизельская трагедия», иллюстраций к нартовскому эпосу, до создания индустриальных или горных пейзажей, бытовых сцен, привлекающих особой этнической тематикой и, наконец, портретов современников художника, вызывающих интерес у сегодняшнего зрителя.

Аслан-Гирей Хохов – замечательный мастер гравюры, использующий технику офорта – вид гравюры на металле, где углубленные элементы печатной формы создаются травлением металла кислотами. Характер штрихов в гравюре, тональные заливки акватинты (разновидность гравюры на металле, напоминающая рисунок кистью – тушью или акварелью) претерпевают множество изменений, в зависимости от характера темы, образа героя композиции.

Так, если «Девушка с гребешком в волосах» — одна из ранних «Головок», выполненная в стиле модерн, напоминает изысканные рекламные профили Альфонса Мухи, то композиция «Девушка за уроками» — портрет работы зрелого мастера, в совершенстве владеющего офортными иглами, использующего контраст пятен, для создания в миниатюре атмосферы домашнего уюта. Художник прибегает для этого к эффекту контраста: темного верха – квадрат черного окна за спиной героини и ее темных вьющихся волос, оттеняющих свет, падающий на лицо, кисть руки девушки, прорисованных тонкой выразительной линией.

Противоположный прием использования черной массы густо протравленных штрихов в офортах, посвященных образам печатника — «Голова мужчины» и «Старой шахтерки.

В экспозиции есть и рисунки графитным карандашом  («Групповой портрет шахтеров», «Читатели  газет») в которых ювелирная тонкость штриха, позволила Хохову создать миниатюрные портреты своих современников.

Коллеги Хохова говорили о его насмешливом, даже язвительном нраве, умении подмечать несуразности, недостатки в характере человека, в природе, произведениях искусства – не лишенные наблюдательности или яркости сравнения. Например, он сопоставлял темп и характер звучания «Танца с саблями» из балета Хачатуряна «Гаянэ» со звуком зубной бормашины (на это сравнение повлияла работа его жены — зубного техника).

Портреты, созданные Хоховым, сохранили характеры его современников. Удивительно, что рисуя шахтеров, колхозников,  просто «читателей газет», он создавал образы людей своей эпохи – нисколько не лишенных глубины эмоций, живого интереса к событиям, ко всему, что не только связано с их профессией.

Тем более интересно его восприятие творческого человека — насколько точно он транслировал психологический настрой своего героя, понимал ли, с кем имеет духовное соприкосновение? Ответ на этот вопрос неожиданно дал небольшой офорт, который значился в инвентарной книге как мужской портрет. Портрет удалось атрибутировать, благодаря подсказке искусствоведа Зары Тембулатовны Газдановой, которая в своей обширной статье о творчестве Хохова назвала его портретом композитора И.Г. Габараева. Действительно, это Илья Гаврилович Габараев, который в 1954 году окончил Ленинградскую консерваторию. Автор первых  национальных опер, симфоний, музыки к кинофильмам, спектаклям,  песен. В год, когда был создан его портрет, Габараев еще не отрастил свою знаменитую бородку и усы, придававшие ему сходство с Коста. На темном фоне ярко освещенное лицо молодого человека с хитроватым прищуром глаз, «спрятанной» за плотно соединенными губами улыбкой. Такой сложный характер человека – готового к общению, открытого, на первый взгляд, но не позволяющего перейти установленные им границы. Творческая личность, хорошо знающая свои достоинства и определяющая допустимую  степень близости с окружающим социумом. То есть – портрет вполне узнаваем и внешне, и сточки зрения психологии образа.

Большим достоинством в наследии Хохова является его кропотливая и обширная деятельность по сбору осетинского орнамента и созданию эскизов осетинского костюма. На выставке впервые представлена почти полностью эта коллекция, которая вызывает восхищение не только разнообразием моделей в крое и цвете, но и в самом рисунке фигур, в этом Хохов был истинным мастером!

Заслуживает высокой оценки и комплекс иллюстраций Хохова к «Нартовским сказаниям». Работа над визуализацией эпоса Хоховым шла одновременно с работой Махарбека Туганова, также готовившего свои композиции к изданию другого сборника. Оба издания получились интересными, цельными и решенными в определенном авторском  стиле, который включал, помимо иллюстраций, и работу над черно-белыми заставками, концовками, орнаментальными полосами. Оба автора создали большое число цветных иллюстраций (правда, в одной из публикаций эпоса 1946 года рисунки Хохова были воспроизведены в черно-белых иллюстрациях. Но, удивительно, что издание лишь подтвердило безупречное владение художником свето-теневым тонированием в  изображениях героев, предметов интерьера, пейзажей: рисунки не потеряли своих качеств в черно-белом издании.

Одно из отличий иллюстраций к эпосу Хохова заключается в большем количестве композиций в интерьерах. Фантазия художника здесь поражает чувством монументальности, придуманного Хоховым своеобразного архитектурного ордера для построения среды, в которой только и могли жить герои эпоса. Возможно, два года учебы в Ленинградском архитектурном институте (1923-1925) не прошли даром, и навыки проектирования помогли художнику в создании эпического стиля для построек, упоминаемых в сказаниях.

Сильная сторона творчества Хохова – многообразие графических техник и умение использовать их сообразно замыслу а порой, для промышленного или агитационного применения. Так, знаменитая в 60-е годы коробка папирос «Казбек» с изображением силуэта всадника на фоне гор, не случайно приписывалась Хохову. А выпуском его антивоенных плакатов сегодня может удивить собрание Национального музея РСО-Алании.

Сопоставление всадника или пешего горца в бурке на фоне гор стало в какой-то степени рефреном, маркой, эмблемой многих его композиций, а так же и символом, для тех художников, кто просто повторял найденный Хоховым образ.

Серия «Морские этюды» (1957-1960), была выполнена во время поездок на дачу в Хосте для поправки здоровья. Как правило,- это компания мальчишек, расположившихся на песке, на берегу моря. Одна из последних тем. Миниатюрные офорты, подобны быстрым наброскам, которые и послужили материалом для гравировки в технике «сухая игла». Последняя серия уже неизлечимо больного художника, который обратился к теме юности, возможно, как способу остановить неизбежный ход времени.